Участь Электры. Ю. О'Нил
Российский академический молодежный театр (РАМТ)
Режиссёр Алексей Бородин
Художник Станислав Бенедиктов
Миф об Электре родился в Древней Греции, подарив драматургам богатую почву для творчества. Древнегреческие времена давно канули в Лету, а судьбой Электры интересуются и по сей день. Подтверждением тому служит спектакль Алексея Бородина «Участь Электры» по трилогии Юджина О’Нила «Траур – участь Электры».
Исчезнувший из названия «траур» протянулся нитью через весь спектакль. Ненависть – губительное, разрушающее чувство, которое не знает жалости. В доме, где царит это чудовище, не может быть жизни, он обречен на скорбь.
Траурность дома в полной мере передала сценография спектакля. Минимализм и масштабность декораций Станислава Бенедиктова, занимающих все пространство сцены, погружают зрителей в темное царство Мэннанов, в их семейный склеп, который трансформируется то в кабинет отца, то в спальню, то в гостиную, то в палубу корабля. Движение периактов задает темп: вращаясь по кругу, они как будто перелистывают страницы жизни героев. Полуосвещенность сцены в соединении с костюмами серого или черного цветов, а также со сценографией придает действию еще большую трагичность, сгущает уныние, от которого порой становится жутко.
Из всех портретов, темных, как и сам дом, особо выделяется один – судьи Эзры Мэннона, который следит суровым пронзительным взглядом не только за происходящим на сцене, но и за зрителями. Судейская деятельность Эзры Мэннона (Илья Исаев) – его прошлое, а настоящее – война. Война не только на фронте, но и дома. Он, Эзра, видевший столько смертей, хочет жить, хочет любви. А главное – он любит сам. Он сдержан в эмоциях, не желает (или боится) показать свои чувства, не дает разглядеть всю глубину души, которая хочет покоя. Он привык действовать резко, быстро. Жена Мэннона, Кристина, перестала понимать его, перестала любить. Да, Эзра не красавец: плотного телосложения, среднего роста, со среднестатистическим лицом. При этом обаятельный Эзра Ильи Исаева совсем не вызывает отвращения, как то было у Сергея Насибова, и становится чуть ли не положительным героем. В связи с этой «чрезмерной обаятельностью» и кажущейся мягкостью Эзры забываешь о его грехах перед родственниками, перестаешь понимать поступки Кристины, которая ненавидит мужа и жаждет его смерти. Мэннон чувствует нелюбовь супруги и возникшую между ними стену, которую старается разрушить мирным путем. Но Кристина запускает «мельницу» смерти.
Казалось бы, Кристина (Янина Соколовская) – единственная, кто пытается вырваться из проклятого дома Мэноннов. Она, выделяющаяся из мрачной картины дома своим ярким зеленым платьем, похожа на стебелек, тщетно тянущийся к солнцу. Роскошные кудрявые волосы Кристины сходны с пышностью белых цветов, приносимых ею в дом, а ее горделивая осанка выдает властный характер. Но в женщине живет отвращение к мужу, к дочери. Ложное представление о том, что смерть супруга даст свободу, толкает Кристину на ошибочный ужасный шаг – убийство.
Эзра, узнав о подмене лекарства, воспринимает это спокойно, как участь, с которой бессмысленно бороться. Он, как айсберг, медленно движется к своей кровати. Его последние слова «она… не те таблетки» стали поводом для открытой войны между матерью и дочерью. Когда умирает Эзра, Кристина стоит в противоположном конце комнаты, даже не глядит на него, как бы отгораживаясь. В то время как Лавиния смотрит смерти в лицо, впитывает ее, склонившись над отцом.
Цветы начинают увядать так же, как увядает жизнь семейства Мэннонов, в доме которых царит любовь губительная, основанная на ревности, обмане, мести. Эта любовь равна по силе ненависти, она превращает все в ад, убивает, разрушает.
Лавиния, она же Винни, она же Электра (Мария Рыщенкова) безумно любит своего отца и ревнует его к матери, которую воспринимает как соперницу. Они практически всегда идут друг к другу с противоположных концов сцены, как бы преодолевая расстояния, но так и не соединяясь друг с другом. Лавиния – хрупкая девушка с кудрявыми волосами и большими красивыми глазами. И кажется, что это чудесное существо не способно причинить кому бы то ни было боль. Но внешность обманчива. К «комплексу Электры» прибавляется ещё и тайная страсть Винни к Адаму Бранту, любовнику ее матери. Дочь жаждет быть на месте Кристины. Злоба заслоняет все остальное – это ужасное пагубное чувство настолько завладело всем естеством Винни, что она мстит матери, испытывая при этом боль сама. Лавиния убивает Адама руками Орина. Она знает болевую точку матери, знает, что значит потерять любимого человека. Винни, любя Адама, идет на это преступление. Даже любовь не способна остановить разрушения.
Весть о самоубийстве матери вызывает у Винни злорадную улыбку. И, сидя на белой скамейке-качели, она летит навстречу своему торжеству. Смерть Кристины дала Лавинии свободу, к которой стремилась ее мать. Лавиния превратилась в ту, кого так ненавидела. Теперь она носит яркое зеленое платье, волосы ее стали такими же длинными и пушистыми. Винни и Орин едут на острова, о которых мечтали Кристина и Адам. Девушка стала жить за мать, жить как мать. И даже приносит в дом цветы, но с одним отличием – черные. Душа Винни насквозь прогнила от ненависти. Но ей кажется, что только теперь она начала жить, теперь она может все. Осталась одна преграда – брат Орин, который раз за разом напоминает ей о совершенных преступлениях. Уныние, про которое хотели забыть, все равно возвращается в этот дом. Мертвецы не отпускают Мэннонов.
Орин (Евгений Редько) был игрушкой в руках двух женщин. Он до последнего момента не принимает самостоятельных решений. Высокий, худой, слегка сгорбленный, он напоминает пластилин, из которого можно слепить любую фигуру. И Винни этим пользовалась. Орину не хватает внимания, любви, нежности. Он страдает «Эдиповым комплексом». И эта ненормальная страсть после самоубийства матери перебрасывается на сестру. К тому же война усугубила его психическое состояние. Ему ещё больше необходима забота, которую он ищет у Винни. Расставляя стулья в гостиной, брат пытается приблизиться к сестре, бесконечно от него убегающей. Вращающийся дом становится похож на лабиринт, из которого не выбраться и в котором ничего не найти, кроме вражды. Единственный выход из сложившегося клубка отчаяния – смерть.
Орин в исполнении Евгения Редько получился гротескным, выбивающимся из общей линии спектакля. За этой вычурностью скрывается жуткая смесь вины, обиды, боли, любви и нелюбви. Орин, осознавая проклятие своего рода, пишет книгу для потомков, чтобы предостеречь их от тех же ошибок. Это пугает его сестру. Лавиния, страдающая мизантропией, не желает слушать брата, все его поступки вызывают у нее агрессию.
Брат и сестра сидят за длинным черным столом, напоминающим огромную шахматную доску, за которой разыгрывается сейчас самая сложная партия. Но в этой игре не будет победителей, поскольку ненависть в семье Мэннонов может привести только к трауру. Родные люди стали чужими, теперь они всегда в полярных концах.
Винни и Орин даже перестали смотреть друг на друга. Они боятся взглянуть в глаза собеседнику, там слишком много злобы, слишком много правды. Хейзл, невеста Орина, находящаяся в одной из сцен между ними, оказывается выкинутой, вытесненной из этого ада. Лишь Мэнноны поплатятся за свой выбор, за свою вражду.
Прием «белого лица» перед смертью не нов, но в контексте данного спектакля, трагической саги, он смотрится эффектно, завораживающе, пугающе. Прослеживается некая законченность композиции. В начале черный прямоугольник поднимается со сцены вверх, открывая нам дом-склеп, а в финале, когда Лавиния в гордом одиночестве идет встречать свою судьбу, прямоугольник опускается обратно, навсегда закрыв от людей это страшное место. Этот прямоугольник – засов, который не следует открывать.
В 1995 году режиссер Джо Джонстон снял фильм «Джуманджи» про опасную игру. Главное правило ее в том, что если уж человек начал играть, бросить на полпути не получится, нужно пройти до конца. Вот так и с семейством Мэннонов – если уж приоткрыл засов ненависти, то нужно дойти до печального финала. Если ты родился Мэнноном, за это придется поплатиться жизнью.
Чтобы уместить трилогию Юджина О’Нила в три с половиной часа, режиссеру пришлось прибегнуть к сокращениям. При этом, конечно же, теряется много смыслов, заложенных автором в «вырезанные» части, и бесконечные смерти, идущие друг за другом, порой вызывают недоумение, улыбку. Но с другой стороны наглядно показывается «мельница смерти», запущенная Кристиной: одно убийство тянет за собой другое. И прервать эту вереницу может лишь сильнейший, коего не нашлось в семье Мэннонов.
Ненависть, тотально поглощающая душу, не ушла в царство Аида вместе с семьей Мэннонов. Она осталась и живет. И неумение прощать, любить, радоваться жизни в любой момент может превратить каждого человека в Мэннона.
Та Электра из Древней Греции никуда не исчезла, она живет в каждом. И сейчас, когда агрессия и разного рода противостояния набирают обороты, нужно быть очень аккуратным в своем выборе. И никогда не забывать об Электре, чья участь – траур.
ноябрь 2015