«Король умирает» Э. Ионеско
Самостоятельная работа студентов факультета театра кукол Российского государственного института сценических искусств
(мастерские Т.Р. Стависской, Н.П. Наумова, И.К. Ласкари, В.Н.Ширяевой, В.Г. Ховралевой)
Режиссёр Чакчи Фросноккерс
Художник Варвара Волконская
Балетмейстер Маргарита Ли
«Король умирает» – это, в общем-то, спектакль-событие. Студенты нескольких мастерских создали самостоятельную работу, параллельно с учебой, репетируя по ночам. Уже этот факт заставляет всмотреться в спектакль пристальнее и сразу ощутить: здесь нет халтуры, зато есть желание слепить, выразить, оживить.
С сюжетом просто: король умирает. Он умирает с самого начала пьесы, хотя узнает об этом последний. Новостью спешат поделиться все приближенные – слуги, жены, кривая служанка Джульетта, Доктор. Все уже все знают и ставят правителя в известность: уже скоро. «Через один час и сорок пять минут», – безапелляционно добавляет Королева. Это не про потерю власти (хотя Империя уплывает из рук, и старики умирают, и солнце больше не слушается Короля…), это – о его восприятии конца и попытке примириться с неизбежностью финала.
Финал жизни – что финал спектакля: неизбежен и приближается стремительнее, чем хотелось бы. Действие начинается с пролога, со сцены похорон. Черный гроб, плачеи в хитонах, рыдания и крики – дикие, безобразные – то и дело прерываются хохотом. Короля и вправду на протяжении всего действия хоронят, рыдая и хохоча одновременно, А он и вправду на протяжении всего действия умирает, – тоже поначалу хохоча. Намеренная игра с театральностью продолжается: в спектакль вовлечены элементы сразу нескольких видов театра. Кроме живых актеров и кукол, есть и обращение к маскам, и пантомима, и на одну-две минуты королевы превращаются в персонажей театра Кабуки. Минута, – и улавливается древнегреческий театр: в рельефе, преувеличенных жестах.
Спектакль играется в совсем крохотной аудитории. Сценическая площадка приближена к зрителю вплотную, все сжато и камерно. Это и не площадка даже – безвоздушная капсула. За полупрозрачным, невесомым занавесом шелестят невидимые тени, раздается хихиканье, вздохи, шепот. Шелестом долетают ехидные пророчества: «Мой король, вы умираете... умираете…». Игровое пространство пусто и черно, за исключением тазов, повисших на нитках, – они же зеркала и портреты одновременно. В них Король стремится разглядеть свое отражение, утвердиться в собственном существовании: «Я вижу себя. Я есмь. Повсюду. Я – земля. Я – небо. Я – ветер. Я – огонь. Мое «я» во всех зеркалах, или, может быть, я – зеркало всего». А потом «я» пропадает: с лица Короля стирается грим – тоже не сразу, постепенно, вместе с тем, как по нарастающей приходит осознание, что никакого «я» уже нет.
Спектакль раскалывается на две части: до и после смерти Короля. Вот он, кривляясь, выкрикивает приближенным: «Я не могу умереть, я должен быть!», а в последней части – это уже не Король, фактически даже не человек: душа, голая и одинокая. Завораживает рисунком первая глава – со стремлением к выверенности ритма, к графике, нервная, дерганная, резкая, полная гротеска. Острота реплик, эффектность образов, интонационное напряжение, контраст крика и шепота, рыдания и смеха сменяется медленной и пронзительной частью, почти монологической, отданной Королю (Станислав Демин-Левийман) и его последнему рубежу. Свита сделала свое дело: убедила в смерти, лишила выхода, теперь осталось умирать. Король плачет. Король не хочет умирать. Человек беззащитен и жалок перед данностью собственной конечности, собственного небессмертия. Он впервые для себя произносит слова о счастье видеть солнце, выполнять одну и ту же работу, идти по дороге, пусть каждый день по одной и той же. Впервые обнаруживает в горбатой грязной служанке – женщину, человека. Жизни в нем все меньше и меньше: кукла-проекция Короля, периодически появляющаяся вместе с ним или вместо него, тоже меняется: становится все меньше и меньше в размерах, пока, наконец, не растает совсем, став легкой, хрупкой, болезненно-бледной, почти бестелесной марионеткой.
Ясно ощущается стремление не только перебрать всевозможные театральные приемы, но и связать их с внутренним содержанием спектакля, с его главной идеей. Временами легко запутаться: где эта игра выводит к главному, а где – остается эффектным приемом, ходом, сопровождением для выброса реплики. Черно-белый грим на лицах персонажей одновременно и часть цветового закона спектакля, и мотив маски, чего-то ненастоящего, наносного, подчеркивающего обезличенность всего окружающего: жены, слуги, доктора – они лишь тени, фигуры, наброски. Хотя наброски, исключительно интересные, сыгранные на разных нотах: пританцовывающий Доктор (Аркадий Круглыхин), чумазая грубоватая служанка Джульетта (Варика Купорова-Экономски), трепетная, взволнованная Королева Мария (Вера Каратаева) и Королева Маргарита (Катерина Уржумова) – старшая Королева, рассудочный центр этого гротескового хоровода, обращающаяся с мужем с хирургической холодностью и трезвостью.
Самое сильное чувство спектакля – все-таки испуг: я есмь, я не хочу умирать, почему я не могу быть всегда? И как следствие – вопрос о бессмертии. Но крупинка делает воду соленой, а значит, смысл есть во всем. Так и этот небольшой спектакль, после которого размышлять и отвечать самому себе приходится долго – делает этот маленький проект большим событием.
декабрь 2015