Саломея. О.Уайльд
St. Petersburg Contemporary Dance Theater
Режиссёр Валентина Вамбольт
Хореограф Марина Запесоцкая
Композитор Никита Сапронов
Contemporary Dance Theater – это театр, где танец и драматическое искусство стоят на одной ступени. Контемпорари – направление современного танца, содержащее элементы джаз-модерна, восточных искусств движения (йога, тайцзицюань, цигун) и классического балета. Режиссер Валентина Вамбольт, давно интересующаяся пластическим театром, неслучайно выбирает для постановки «Саломею» Оскара Уайльда. Танец, введенный драматургом напрямую в действие пьесы, делает ее актуальной для танцевально-театральных опытов.
Первое, что видит зритель, когда входит в зал, – брошенная около задника, занимающая всю ширину площадки черная ткань, в которую что-то или кто-то завернут. Причем завернут нарочито неаккуратно, ткань приподнимается разного размера буграми. Справа на авансцене – ансамбль: виолончель, фортепиано, флейта и африканский барабан джембе. Композитору Никите Сапронову удалось написать музыку, которая стала полноправным действующим лицом спектакля. Переходящие из одной в другую музыкальные композиции объединили весь спектакль, не позволив ему превратиться в набор танцевальных номеров.
Барабанщик начинает играть, перенося нас в атмосферу древней Африки. Ощущение присутствия на каком-то тайном ритуале усиливается с появлением стражников дворца Ирода – двух девушек в зеленых юбках и лифах, с повязками из веревок на голове (художник по костюмам Татьяна Приходько). Они исполняют восточный танец, прославляя царевну Иудейскую.
Действие замирает на некоторое время. Своими магическими танцами девушки будто стремятся загипнотизировать нас, и отчасти им это удается – зрители завороженно следят за каждым движением. Но в какой-то момент звук барабанов неожиданно обрывается, и мы слышим голос, пугающий стражниц, – голос пророка Иоканаана.
Первое появление Саломеи сопровождает напряженная мелодия. Зритель чувствует присутствие потусторонних сил, захвативших сознание царевны. И стражники, которым царь запретил кого-либо подпускать к Иоканаану, расступаются перед царевной. Если в пьесе это объясняется влюбленностью в Саломею молодого сирийца, начальника стражи, то здесь скорее стоит говорить о магии, исходящей от Саломеи.
Юношу, похожего на Аполлона или Геркулеса, освобождают из плена белой ткани, в которую он был завернут. Он раздет по пояс, ноги его прикрыты белой юбкой, подвязанной веревкой. Иоканаан чувствует зло, исходящее от царевны, а потому не хочет слушать ее. Саломею же сразу влечет к таинственному юноше, в каждом ее движении видится желание наброситься на него. Царевна даже не пытается себя сдерживать – она тянется к нему всем телом.
Страсть ее выливается в замысловатый танец с акробатическими элементами. Пророк отворачивается, пытаясь избежать ее касаний. Однако в его взгляде нет ни ненависти, ни страха.
К звукам виолончели прибавляется флейта, ее мелодия похожа на скорбное пение птиц (такая ассоциация вызвана тем, что Ирод несколько раз затем скажет о таинственном звуке – крыльев птиц смерти). В какой-то момент пророку приходится использовать веревку, как хлыст, чтобы остудить пыл девушки, но это не помогает. Саломея отнимает у него плеть, пытается привязать его к себе. Но Иоканаан непреклонен, и царевна в ярости хлещет веревкой по полу. Она бессильна перед этими чувствами.
В этом состоянии Саломею и застает царь. В пьесе Ирод выходит в окружении слуг и жены, и вся его страсть заключена во взгляде. Здесь же режиссер развязывает ему руки, и он ничем не ограничен. Ирод совершенно не стесняется и не скрывает своих желаний. Луна, которую царевна сравнивала с девственницей, видится ему пьяной женщиной, повсюду ищущей любовника. Царь умоляет Саломею станцевать для него. «Я дам тебе все, что захочешь. Все. Хоть половину царства», – произносит он роковые слова, словно находясь под гипнозом.
Лишь после ее согласия тетрарх избавляется от наваждения и осознает весь ужас своего поступка. В его руках веревка, недавно принадлежавшая Саломее, которая, в свою очередь, отняла ее у пророка. Все персонажи находятся в зависимости друг от друга, и скоро этот страшный круг замкнется. Царь истерически смеется, затем бросает веревку на пол и хлопает в ладоши: «Танцуй!». Назад дороги нет.
Саломея, облачившись в черный плащ, начинает свой танец. Постепенно к флейте присоединяется виолончель с той самой гипнотической темой, которая связывает все части спектакля, а затем и фортепиано.
Царевна медленно снимает с себя плащ, а потом и остальную одежду. Под белым платьем оказывается белье, сделанное из веревки. Саломея позволяет царю лишь дотронуться до себя, но ничего больше. В кульминации танца фортепиано заменяется бешеным ритмом барабана, смешивающимся с пронзительным звуком виолончели и таинственным инструментом, напоминающий звук грома. Саломея кружится и обессилено падает перед царем, который от избытка эмоций рушится вслед за ней.
Можно предположить, что танцы являются некими точками, по которым движется спектакль. Именно посредством пластики герои передают свои самые яркие эмоции. В танце актеру сложнее наиграть, чем в драматическом монологе. В «Саломее» – такой безумный поток страстей, что хореография действительно представляется отличным способом избежать актерских оплошностей. Марина Запесоцкая (хореограф спектакля) создала пластический рисунок, который позволил все самые эмоциональные моменты спектакля не сыграть, а станцевать. Режиссеру же необходимо было грамотно использовать найденные хореографом элементы и соединить их с музыкой и драматическим действием. Любопытно, ведь музыка писалась отдельно от постановки хореографии. Движения изначально ставились под ритм, и только затем все слилось воедино.
Еще некоторое время герои не могут прийти в себя после танца Саломеи и заявленного ею вознаграждения. Испуганный тетрарх предлагает павлинов, полцарства – все, что угодно, лишь бы не убивать пророка, но Саломея повторяет только одно: «голову Иоканаана». Сцена, пронизанная нарастающим ужасом Ирода, прерывается его криком – приказом выполнить просьбу царевны.
Стражники начинают разбрасывать по сцене песок, иллюстрирующий бесконечный ход времени, неизбежность бытия. Саломея добирается до своей цели. Она вновь признается в любви телу, волосам и губам пророка, а стражницы посыпают его песком – символические похороны состоялись. Саломея пластически пытается выразить свои мучения от содеянного, целует бездыханное тело, сожалея о том, что пророк не захотел добровольно отдаться ей.
Как гром среди ясного неба звучит фраза Ирода – «Убейте эту женщину». Слуги беспрекословно выполняют волю царя. Они отрывают ее от тела пророка, обвязывают шею бечевкой и отдают тетрарху. Царь, взяв веревку, собственными руками уничтожает объект своей страсти. Тело Саломеи кладут рядом с Иоканааном. Царь же встает на колени, возможно, замаливая свои грехи перед Богом, ведь он боялся исполнять желание царевны только из-за собственного страха перед ним.
Под мелодию флейты стражницы начинают кружиться в экспрессивном танце, а затем медленно подходят к черной ткани, лежавшей все это время позади. Девушки берут ее и накрывают весь планшет сцены вместе с персонажами и собой. Перед нами только пустота и протяжные звуки флейты и виолончели. Ничего не осталось. Время стерло все.
январь 2016