"Вишнёвый сад". А. Чехов
Национальный академический театр русской драмы им. Леси Украинки
Режиссёр Аркадий Кац
Художник Татьяна Швец
Говоря о постановках Чехова, сложно избежать замечаний об «усталости» его пьес: сотни раз ставили, знаем. Однако режиссёры не перестают обращаться к известным текстам, искать в них новые смыслы. Киевский театр русской драмы не стал исключением, и в 2010-м взялся за «Вишнёвый сад». Спектакль этот – не новое дыхание старого материала, а традиционная постановка, от и до разложенная по тексту, несвободная от монотонности, долгих пауз и томных девичьих вздохов некоторых героинь. Никаких смелых приёмов и аритмичных колебаний – абсолютный штиль.
В глубине сцены возникает пыльный и затхлый, как бабушкина квартира, вишнёвый сад: нависают грозди бывших когда-то белыми искусственных цветов – таких же искусственных, как выдуманное приезжими героями прелестное прошлое, которое они пытаются отыскать в «уголке детства». Сад опутан сеткой-паутиной, с висящими на ней портретами пращуров.Такая же вуаль-занавес прикрывает дом и сад. На переднем плане едва освещённой сцены – предметный мир старого дома: потёртая «многоуважаемая» мебель, раритетные вещицы на полках, обеденно-бильярдный стол. Окно, выходящее в сад, завешано белым пыльным тюлем. Вместо чехлов и скатертей – зелёное сукно. Сам спектакль – умело разыгранная бильярдная партия. На кону тот самый вишнёвый сад.
Пытается играть на скрипке в ожидании хозяев хрупкая, в приталенном, небесного цвета платье горничная Дуняша (Елена Червоненко). Тут как тут и Лопахин (Владимир Ращук): крепкий, среднего роста молодой человек, одетый в бежевый костюм-тройку. Движения его торопливы, говорит резко, небрежно. Буквально через пять минут ему предстоит встретиться со своими противниками и сыграть заветную партию. По всему видно, что ему нужно скорее получить желаемое и откланяться. Звучат неумелые приветственные скрипичные аккорды, загорается свет. «Вуаль» поднимается. Заходят противники Лопахина, игроки «старой гвардии» – Раневская (Татьяна Назарова) и Гаев (Александр Гетманский).
Немолодой, нерасторопный и несколько ленивый Гаев, одетый в светлый костюм, по-холостяцки измятый, неохотно приветствует «новичка». Гаев залихватски орудует кием и охотно употребляет бильярдные выраженьица. Он решительно настроен сыграть партию с молодым гостем, хотя и сноровка уже не та, и спину порой прихватывает.
Его сестра, аристократичная дама с безвкусным «совковым» макияжем, в дорожном платье серого цвета, как моль с нафталиновых антресолей стариковской квартирки, порхает вокруг бильярдного стола, активно жестикулируя. Она абсолютно ничего не смыслит в подобных играх (сделках), но проявляет небывалую заинтересованность, пытаясь, под стать брату, оперировать выражениями типа «белого дуплетом в угол... Жёлтого в середину!» Но даже это ей не удается. Она только растерянно кивает на новые ходы-реплики Лопахина и продолжает налево и направо сорить деньгами в надежде, видимо, компенсировать утраченное, сорвав куш.
Первый ход за Лопахиным. Молодой человек лихо разбивает старательно сложенную пирамиду: «Двадцать второго августа будет продаваться вишнёвый сад!» Очень точный удар. Начало положено.
На зелёном сукне схлестнулись две эпохи. Витиеватое, изысканное (или с претензией на изысканность) прошлое и прагматичное, прямолинейное новое время. Это противопоставление чувствуется во всём: изящные изгибы ветвей деревьев, резьба на старой мебели и прямоугольные, как сейфы для денег, чемоданы отъезжающих, конструкции для бильярдной атрибутики и сами орудия игры; утонченные манеры прошлого поколения и чрезмерная напористость, резкость приходящих им на замену.
Герои обмениваются репликами, словно чередуя ходы, укалывая, как кием, друг друга умными фразочками. А вокруг постепенно собирается «группа поддержки»: прислуга (Яша, Дуняша), дочери (Аня, Варя), молодёжь (Епиходов, Трофимов) и старики (Фирс, Пищик). Все условно поделились на два лагеря: «старая школа» в лице Гаева, Раневской, Фирса и «молодая гвардия» в лице Лопахина, Трофимова, Яши. Есть и те, кто не определился, – разрываются между «старым» и «новым»: между аристократическими настроениями, характерными для её матери, и в корне новыми, подсказанными мыслями – Аня; между семьёй и Лопахиным – Варя; между таким обычным, привычным женихом и новеньким барином – Дуняша.
Юная мечтательная Аня (Любовь Тищенко), благородно воспитанная, теряется перед выбором между этим самым благородством с подобающим ему образом жизни и новыми веяниями, о которых так много теперь наслышана от студента Трофимова. Она наивна, и потому, наверное, так увлечена этой новой философией. Чуть ли не одна из первых будет она позже прощаться со старым укладом, а пока только и успевает восторгаться речами «облезлого барина». Но чем мог так заинтересовать её этот студент? В отличие от статного энергичного Яши (Вячеслав Николенко), нового лакея Раневской, Петя Трофимов – ни то ни сё. В отличие от чеховского – тоже. Трофимов Семиразуменко – нерешительный «серенький» персонаж, к тому же внешне почти не отличается от несуразного Епиходова. Как мог увлечь он юную героиню? Как мог вызвать восторг девушки, озвучивая великие идеи невнятной речью, сутулясь, поправляя очки?.. В представлении Ани Петя, наверное, и правда хорошо говорит, он настойчивее, интереснее, но на деле...
На деле таким оказывается Яша: решительный, дерзкий, времени даром не теряет. Зубы заговаривает похлеще робкого интеллектуала Трофимова, результат – абсолютно потерявшая голову Дуняша, которая с самого начала, как ни строила из себя благородную девицу, а всё же за игривое яшино «огурчик!» сдалась. Соблазнённая молодым и дерзким, только и смогла, что изобразить два надрывных аккорда на старой скрипке, в темноте, из-под стола.
Яша «упражняется» на молоденькой горничной Дуняше в надежде, наверное, переключиться со временем на птицу поважнее. Он отчасти, как и Лопахин, прагматичен, хотя пользуется этим качеством неумело: держится развязно, дешево важничает, курит дешёвые сигары, порой смешон, но определённо своего не упустит.
Не упустит своего и Лопахин. Партия заведомо проиграна его противниками, маститыми игроками – удачей она обернётся только для него. Напрасно «старики» затеяли эту игру, ведь, как известно, новичкам везёт. Такие «смелее, честнее, глубже», скажет позже Раневская, а может, всё же – хитрее, прямее, расчетливее? «Старой школе» явно этого не достаёт для светлого будущего.
Строгая, но заботливая, неулыбчивая, работящая, слишком молчаливая и слишком правильная Варя (Наталья Доля) будто случайно оказалась среди этих людей. Облачённая во вдовий наряд, с учительской прической, она пытается всё держать под контролем, чтобы всё было «по полочкам»: двери заперты (не зря незаменимым её «аксессуаром» является огромная связка ключей прикреплённых к поясу), окна распахнуты, гости накормлены, и далее – по порядку. Варя весь спектакль, как безвольная, мечется между родными, матерю и сестрой, от которых за пять лет отвыкла, и Лопахиным, к которому ещё не подобрала ключа.
Вот она распахивает занавески, открывает окна. Свежестью из сада так и не потянуло: сплошной спёртый воздух. В доме царит какая-то смертельная усталость. Все молчат, слышно только, как шаркает и ворчит себе под нос Фирс (Николай Рушковский), натыкаясь на такую же, как он сам, древнюю мебель. Варя бросает связку ключей на зелёное сукно и собирается уезжать – куда угодно, лишь бы было ради чего. Она утратила былую связь с семьёй и до Лопахина не достучалась. Эта дверь, видимо, отпирается ломом или топором – тем самым, которым будут рубить сад.
А между тем из последних сил бьются гаевы-раневские за прежнюю жизнь, всё меньше шутят, раздражаются при слове «дачи». Гаев не без усилий забирается на высокое кресло, ощупывает, как в последний раз, бильярдные принадлежности на тумбочке возле себя, затем куда-то в пустоту говорит о былой беззаботности и промотанном состоянии. Внезапно (будто не было этой прострации) хватается за кий и продолжает игру. Что-то перемкнуло в этот момент в сознании, словно почувствовал неизбежность конца.
Только гувернантка Шарлотта (Ольга Когут) в галифе и солдатских сапогах продолжает маячить между героями, наигрывая что-то на губной гармошке или показывая фокусы. Отрешённая, с вымученной улыбкой грустного клоуна, она становится камертоном этого «бильярдного оркестра». Она одна с первой минуты была полна нехороших предчувствий по поводу будущего.
Звук дуплетов к финалу сменяется звуком ударов топора по дереву.
Закончилась партия.
Останутся брошенные на зелёное сукно кии.
Останется только гора поваленных стволов и веток.
Останется только неподвижно лежащий, забытый человек, Фирс.
Закончилась жизнь в этом доме.
март 2016