"Ю". Ольга Мухина
Небольшой драматический театр, Санкт-Петербург
режиссер Л. Эренбург, художник В. Полуновский
«У новых драматургов очень длинное ухо и маленькое сердце», – сказал режиссер Лев Эренбург на мастер-классе для студентов Челябинской академии культуры и искусств. После спектакля «Три сестры», который он представил на одиннадцатом фестивале-конкурсе профессиональных драматических театров «Камерата» -2013, все поверили, что лучше классики ничего нет. Тем неожиданней, что уже в декабре в Небольшом Драматическом Театре состоялась премьера спектакля «Ю» по современной пьесе Ольги Мухиной.
Пьеса известная, да и приглянулась не только артистам Небольшого Драматического. Мухину часто называют «Чеховым в юбке». Посмотрев спектакль, понимаешь, что у драматурга действительно «и ухо длинное, и сердце большое». Отчасти история была «переписана» Эренбургом: появились новые диалоги, две «фантастические» бабушки были заменены на одну, вполне реальную.
«Ю» – импрессионистская пьеса, а ее диалоги нетипичны для жителей коммуналки 70-х: «…Я вырву из груди свое сердце и утоплю его в серых московских водах». Среда определяет поступки персонажей независимо от их воли. «…Речь о людях, стоящих на земле, но мечтающих рвануть в небо», – рассуждает Эренбург. Однако для героев спектакля небо оказывается слишком далеким.
Вернувшийся с войны Дмитрий (Александр Белоусов), «который выглядит, как герой», привозит невесте Ане (Вера Тран) туфельки. Аня подарок принимает, но, поняв, что одним «спасибо» не отделаться, возвращает. У героини Веры Тран открытый взгляд и платье цвета мечты. Тем драматичней контраст с реальностью. «Я рада, что детство мое прошло», – говорит она, смиренно принимая всё происходящее. Дмитрий тоскует недолго и увлекается Аниной Сестрой ( у Мухиной так и зовут эту героиню, сыгранную Татьяной Рябоконь). А дальше - отсылка к «Золушке». Правда, принц перепутал и надел Сестре на правую ногу левую туфельку. Кстати, у Сестры есть муж Сева (Вадим Сквирский). И этот любовный треугольник в коммуналке не единственный.
Елизавета Сергеевна (Ольга Альбанова), мать Ани и Сестры, разрывается между мужем Степаном Ивановичем (Сергей Уманов) и соседом-инвалидом Барсуковым (Кирилл Семин). Не дождалась Елизавета Сергеевна Барсукова с войны! Но ведь можно все исправить. Вот они и решают сбежать из квартиры навстречу счастью, как школьники с уроков. Но Елизавета Сергеевна возвращается: сначала – оставить мужу таблетки, затем – проверить газ, потом роняет полотенце за плиту, тянется за ним… И уже понятно, что никуда эти «школьники» не убегут.
Другие жильцы – Наташа Пирогова (Татьяна Колганова) и Андрей (Евгений Карпов) без конца выясняют отношения. Андрей то напивается до беспамятства, то травится триметил бутаном. В Андрея влюблена Аня, которой он в детстве заплетал косички. Аню же безнадежно любит Николай (Андрей Бодренков), больной сын Барсукова.
Особый колорит спектаклю добавляет бабушка (Хельга Филиппова). Обитает она в основном в туалете и выходит оттуда под звук сливного бачка. Когда случается «подлость» – нет туалетной бумаги – в ход идет газета «Правда», которая потом сжигается. Однажды бабушка чуть не загорается сама, по залу разносится запах гари. Зрители включаются в интерактивный процесс: одни смеются, другие пытаются подсказать, что старушка горит. Как на детских спектаклях, когда малыши кричат зайцу: «Там волк, там волк!» И бежит она спасаться в ванну – прямо к Севе, который в это время вскрывает вены. И смешно, и грустно. Но больше грустно. Особое настроение рождает музыка: спектакль открывается «Элегией» Рахманинова, написанной на смерть друга. А дух эпохи передает диско-песня группы Чингисхан «Mosсow», «Дом хрустальный» Владимира Высоцкого, «Когда цвели сады» Анны Герман.
В спектакле красочно отражен советский быт 70-х. Коммунальная квартира с характерной обстановкой: кухонный стол, застеленный клеенкой, крашеные табуретки, чугунная ванна со шторкой. Особую атмосферу создают вещи, которые сейчас встретишь разве что на блошином рынке: раскладушка, граненые стаканы с подстаканниками, радиоприемник, рваные треники, старая хлебница, герб с надписью «лучший контролер-кассир», эмалированный чайник. Елизавета Сергеевна спрашивает у Пироговой, не видала ли она синие чашки с золотой каемкой. Кажется, почти в каждом доме были такие. Но лишних предметов на площадке нет – как у Чехова с его знаменитым ружьем, все вещи «выстреливают». Рваные треники Степан Иванович зашивает белой ниткой, прямо из чайника жадно пьет Сестра, спасаясь от похмелья.
Интересная техническая подробность - штанкет, который используется героями в качестве вешалки, но в то же время становится частью декораций. Над ним – ночной город: тут и силуэты башен Кремля, и памятников Минину и Пожарскому, Пушкину, и большие буквы «СКОМУ НАРО», украшенные гирляндой.
Название «Ю» отсылает зрителей к английскому «you» – пьеса о нас. Действительно, в спектакле все знакомо: и низкое, и высокое. И сильное похмелье, и счастливый трамвайный билетик, который положено съесть, и вылетающая пробка от шампанского, и сводящая с ума ревность. Но у Эренбурга съеденные билетики не гарантируют счастья, летают не только пробки, но и пули, похмелье не проходит, отчего руки жильцов трясутся сильней, чем у больного ДЦП Николая. А правды мало и в газете, и в жизни. Но остается надежда на большую любовь. С прахом погибшего Андрея разговаривает любившая его Пирогова. Бабушка в неработающий телефон рассказывает пропавшему летчику о том, что «вернее ее только лебеди». И чем больше горечи ощущается в спектакле, тем нам дороже эти попытки героев дотянуться до небес.
ноябрь 2014