"Орхидеи"
Театр Эмилия-Романья. Театральная компания Пиппо Дельбоно
Режиссёр Пиппо Дельбоно
В рамках фестиваля «Балтийский дом» осенью 2014 в Петербурге показывали «Орхидеи» итальянского режиссёра Пиппо Дельбоно. Его спектакли можно отнести к категории реалистического театра. Откровенность в них граничит с жестокостью. Спектакль поразил в самое сердце. Исчезла привычная "театроведческая" дистанция: сами собой текли слезы, хотелось бежать прочь от запредельной откровенности и искренности. Но, как в кошмарном сне, было не сдвинуться со своего места.
Здесь нет пьесы, нет истории или сюжета – режиссёр разговаривает со зрителем о том, что важно для него самого, и равнодушным оставаться невозможно. Пиппо Дельбоно присутствует на сцене сам, произнося монологи плечом к плечу со своими актерами. На сцене есть только белый экран, на который проецируются созвучные мизансценам фотографии и видео. Спектакль на итальянском языке.
Дельбоно создал "Орхидеи" по трагическому поводу – недавней кончины его матери. Потому здесь всё подчиняется темам смерти, неизбежности, вечности любви, мимолётности жизни. Прикосновение к смерти здесь происходит буднично, запросто. Она обыденна, как и скользящий взгляд камеры по внутренностям макета человеческого тела. Без боли, мистики или пафоса. Вопросы режиссёр будто бы задает каждому из нас, от них не скрыться, против своей воли пытаешься найти ответы на них.
Зачем же отводить взгляд и прятать голову в песок? Я хочу всматриваться в истину, даже если она обжигает и причиняет боль. "Я фотографирую, чтобы остановить близких и те мгновения, которые уходят от нас", – звучит со сцены моя собственная мысль на звонком итальянском языке. Дельбоно может вот так запросто выйти на сцену и заявить: "Я бы хотел, чтобы зрители хоть раз поднялись и потанцевали", – а потом удивляться, что зал "так скован". Энергия льется со сцены в зал, с колоссальной силой влияя на эмоции, чувства, даже на тактильные ощущения. "Иногда сны более реальны, чем действительность." Взаправду, "сложно жить в тех мирах, которые нам предлагают – политики, спорта, светской жизни – поэтому мы создаем свой собственный мир. Мы создаем новый образ себя в этой иллюзии". Как сладко иногда смотреть на мир сквозь розовые очки, бежать от действительности, которая рано или поздно нагонит и обломает тебе крылья.
Дельбоно сообщит нам, что не любит написанных пьес: "бумага мертвеет с каждой секундой; реальность драматичнее любой пьесы". В ткань второй части вшивается любовь – цитатами, многоголосьем. Медленные движения, остановки воздействуют гипнотически. В глубине сцены обнажаются Мужчина и Женщина, а потом на авансцене, без одежды, исконные, читают стихи на французском. Сверх стихов вмешивается всепоглощающий голос автора-создателя – Пиппо. На итальянском зачитывается последний монолог Ромео из шекспировской пьесы, он нарастает и доходит до крика, который сдавливает грудную клетку. На экране языки пламени, на их фоне начинают кружить в хороводе другие Женщины и Мужчины, а все эти составляющие в сумме причиняют чрезвычайную боль, будто ошпаривают кипятком.
"...Ну, взгляните —
В последний раз, глаза мои! Вы, руки,
В последний раз объятия раскройте!"
Поднимается тема человеческого единства. "Любить человека своего пола – это нормально!". Раскрывая ключ к названию спектакля, зрителю рассказывается миф об Орхисе – юноше, который однажды начал превращаться в девушку и, не выдержав насмешек и давления, бросился вниз с утёса. На месте смерти несчастного выросли орхидеи. "Любовь – восхитительный цветок, но требуется смелость, чтобы подойти к пропасти и сорвать его". В спектакле участвует молодой человек с синдромом дауна. В самом финале он вместе с режиссёром снимет одежду, и они надолго застынут в крепком дружеском объятии. Оно объединяет, уравнивает. Обнажение неидеальных, несовершенных тел в "Орхидеях" – верх неподдельной искренности. Рассизма и вовсе не существует: Пиппо считает жителей Африки счастливее европейцев, потому что они не привязываются к вещам, раскрепощены и не закомплексованы. Они радуются жизни. Путешествуя по Северной Америке, Пиппо жалел, что он не темнокожий.
Режиссёр показывает последние кадры жизни своей собственной матери. Она обещает быть всегда рядом, Пиппо держит её за руки. Этот ход – спорный, можно посчитать его антихристианским; но если мы наконец выберемся прочь от этих стереотипов, раскроется некая сакральность и композиционная необходимость этой съемки. Ведь мы все рано или поздно покинем этот мир, поэтому естественную смерть не следует считать жестоким или ужасающим событием.
"Чтобы научится отличать добро от зла, правду ото лжи, любовь от страсти, нужно прежде всего научится понимать себя..."
март 2015