"Северная одиссея". П. Луцык, А Саморядов.
Российский академический Молодежный театр (РАМТ)
Режиссёр Екатерина Гранитова
Художник Росита Рауд
За счастьем на край света
Свой юбилейный 95-й сезон Российский академический Молодежный театр (РАМТ) открывает премьерой «Северная одиссея» режиссёра Екатерины Гранитовой. Спектакль поставлен по одноименному рассказу Алексея Саморядова, вошедшего в сборник 1997 года «Праздник саранчи». Рассказ инсценирован впервые.
События происходят в самый разгар перестройки, в 89-м году. Семеро мужчин решаются на авантюрное и опасное дело – везти в Сибирь спирт, чтобы выгодно продать его чукчам, обменять на золото, мех, алмазы, которыми столь богата северная земля. И вот наши герои грузят алюминиевые канистры со спиртом на большие деревянные сани, которые на наречии народов Сибири называются нартом, впрягают в них собак. Тайга утопает в снегу. Там на севере правит своя мафия, которую придётся подкупать по дороге хитростью, спиртом, проявлять силу и сноровку, спасаясь от преследователей.
«Глядите, время какое настало! Смутное, воровское время, каждый сам за себя, а о Родине и думать забыли! Далёкий латыш проснулся! Молдаванин, цыганская кровь! Турок! Все! Раскричались, как бабы на базаре, делёж устроили! Гибнет Великая Империя, дети мои!». Местные бандиты собирают дань с пришельцев, здесь царят свои собственные правила и законы. Застывший северный мир враждебен по отношению к людям, которые вторгаются в него, и война природы против человека в нем не имеет ни начала, ни конца.
Сценография (художник Росита Рауд) аутентична: поперек сцены установлена двухметровая конструкция белого цвета, похожая на вертикальные заснеженные льдины, а наверху – небольшая площадка для оркестра. Декорации максимально условны: обычный апельсин может превратиться во взорвавшуюся бомбу, меховые валенки становятся впряжёнными в сани собаками, а нарт – постелью. Всю музыку для спектакля сочинил Петр Налич, вместе со своим оркестром он же её исполняет. Мелодии стилизованы под народные и переливаются этническими мотивами. В разные моменты действия музыка может быть бурно-весёлой, нежной, загадочной, печальной. «Северная одиссея» – своеобразное соединение концерта Налича и драматического спектакля.
Через несколько дней тяжелой дороги люди доберутся до крайней восточной точки страны – Чукотки. По вине обстоятельств караван теряет направление и оказывается посреди снежной пустыни, которой нет ни конца ни края. Выбравшись из бури, по всем законам приключенческого жанра, они попадют в Америку, на Аляску. Так начинается уже совсем другое, не менее опасное приключение.
«Мне бы галстук какой-нибудь! Да денег рублей сто, да жизнь всю сначала! За что же это им все? Чем они лучше нас? Куда Бог смотрит?»
Здесь сталкиваются два соседних мира, которые географически разделяет лишь тонкий перешеек Северного Ледовитого океана, но на деле между ними пролегает пропасть. Люди вокруг – «нарядные, чистые, красивые», улыбчивые, и кажется, что тут запросто можно начать жизнь заново, открыты все пути к счастью. Здесь будут свершаться авантюры, получится заработать немалые деньги, а кому-то даже посчастливится встретить свою любовь. Но русская душа не может долго оставаться в состоянии покоя, а дорога к счастью извилиста и бесконечна. Над головами вновь будут свистеть пули, тайга обступит снегами со всех сторон, герои вновь окажутся в центре ледяной пустыни. Путешествие не закончится, финал останется открытым, и зритель определит его для себя сам.
И смех, и мех.
В то время, как Россию захлестнула волна ностальгической эйфории по девяностым, Екатерина Гранитова ставит в РАМТе музыкальный спектакль, в котором без всякой светлой грусти и сожаления показано это перестроечное время.
Бардак и неопределённость, чрезвычайная подвижность эпохи перенесена на сцену без иносказательности. И если в самом первом эпизоде спектакля герои чуть ли не гекзаметром пародируют серьёзные мужские разговоры из культовых фильмов, то чем дальше, тем меньше остаётся этой иронии. Юмор уплощается, обедняется через гротескное изображение всего и вся – это повсеместное «слишком» надоедает уже к середине действия. Даже когда сюжет меняет географию, перенося персонажей в Америку, приём не оборачивается второй своей стороной, не заставляет зрителя посмотреть на ситуацию с другого берега. Очевидно, что режиссёр растягивает эпоху, минуя границы, соединяя в одно целое столь разные страны. Но между частями слишком большой контраст настроений, чтобы такой метод оказался действенным.
В первой половине, где снегов и холода много, бандитские разборки мерещатся в каждом сугробе, а спирта мало, герои в мехах кажутся цитатой из «Гамлета» Юрия Бутусова. Но там три фигуры в шубах являлись на фоне пустого, оглушающего тишиной, пространства, здесь же на сцене очень много всего. Попытка вместить сразу всё: и глыбы льдов, похожие на скелет доисторической рыбы, и лестницы из перевёрнутых огромных санок, и площадку с музыкантами. Декорации, нагромождённые на сцене длинными продольными линиями, визуально расширяют игровое пространство ввысь. Масштаб природы, подавляющей своей мощью героев, дан однозначно. Но этот интересный ход сразу ломается использованием задника, на котором непонятно зачем то и дело всплывают картонные облака. Сочетание буквальной иллюстративности и иносказательной условности сбивает с толку. С одной стороны, зрителю хотят непременно показать северное сияние, дабы он почувствовал себя за полярным кругом, с другой стороны, ему всеми сюжетными перипетиями доказывают, что какими бы ни были время и место, люди всегда одни и те же – конечно, очень милый, но какой-то банальный для такой хорошо развитой приключенческой интриги вывод.
Движет, подталкивает эту интригу живая музыка, специально написанная и самолично исполненная Петром Наличем. Песни часто эмоционально заполняют лакуны там, где не справляются актёры. Когда ничего, кроме танцев, не происходит – это, конечно, создаёт настроение, но иногда и растягивает точку действия до дыры. Талантливая музыка Налича умело использует этнографическую составляющую, не превращая специфику в лубок, как это иногда происходит в поведении героев. Пусть диалекты и меха – часть реальности жителей севера, но кроме них есть и другие, почему-то выскользнувшие из спектакля, части реальности. Да, всё это лишь условность – но трёхгрошовая, не изобретательная, трюистичная. Музыка, сколь прекрасна она ни есть, только иллюстрирует текст, не расставляя новых акцентов.
Иногда правильную оптику можно найти через название спектакля, но «Северная одиссея» кажется не самым удачным наименованием. Значительная часть истории случается совсем не на севере, а на юго-западном побережье США (идиллия прямо из четырнадцатой песни – Пребывание у Эвмея). Да и главный герой характером на Одиссея не похож, несмотря на то, что «многих людей города посетил и обычаи видел». Его пронырливость и смекалистость заключается только в том, когда давать команду «стреляй», а когда не давать. Неврастеничность артиста Александра Доронина, как её ни маскируй твёрдым голосом и суровыми взглядами, всё равно возьмёт своё. Сцены, где его герой ломается, даёт слабину – самые удачные в роли. Движется ли он, как его младший сподручный Николай, к себе или путешествует по горизонтали – остаётся неясным, да и неважным. Мотив с беременной женой, ожидающей его возвращения, тоже не развивается – она для приличия посердилась, провожая его, а встречает, для приличия порадовавшись. Может быть, актёрам просто не хватило литературного материала, может быть, перевод драматических эпизодов в танцевальные – это часть режиссёрского эксперимента над текстом, созданным для кино, а не для театра. Может быть, излишки мимики – это возмещение отсутствующего крупного плана. Как бы там ни было, в итоге получилось моментами по-перестроечному разудалое, а моментами трэшовое музыкальное роуд-муви с хеппи-эндом.
Приятное, насыщенное для глаза и уха зрелище, особенно если не вспоминать, что на этой сцене поставлены другие «большие» спектакли. Самое неожиданное в «Северной одиссее», пожалуй, – внутренние цитаты. Те зрители, что бывают в РАМТе, наверняка сразу считают парафраз из «Рок-н-ролла» и даже из «Берега Утопии», заодно ещё раз напомнив себе, что такие сложные эпические полотна в этом театре как раз на редкость удачны. А корабль северного Одиссея пока даёт крен то в одну, то в другую сторону, двигаясь через стоны сирен в неопределённом направлении, по пути растеряв все цели, кроме одной, канонической – вернуться. Гранитова, несмотря на все неудачи инсценировки, пытается противопоставить всемерной сентиментальности по поводу девяностых древнюю историю о вечном возвращении.
октябрь 2015