На сайте фестиваля «Любимовка» можно не только ознакомиться с пьесами, но и посмотреть видео читок и обсуждений. На «Любимовке-2015» молодым драматургам очень повезло с режиссерами и актерами, готовившими читки. В пространстве Театра.doc присутствовала своя, зачастую профессиональная, публика. Организаторы и ведущие фестиваля – Михаил Дурненков и Евгений Казачков – создали творческую дружескую атмосферу, непринужденно, но при этом грамотно и четко организуя происходящее. Кроме собственно читок пьес в программе фестиваля были и лекции приглашенных профессионалов. В живом, даже игровом ключе прошла лекция Николы МакКартни из Глазго «Драматург минус театр» о роли драматурга в социальных проектах. Ну и, конечно, важная в первую очередь для театроведов и критиков лекция Павла Руднева «Драматург минус невинность». К сожалению, регламент фестиваля позволил только обозначить некоторые аспекты этой темы. Были подняты вопросы роли драматурга, исчезновения стиля, появления театра без событий. А также рассуждения о Чехове, об обратной перспективе Павла Флоренского и сновидческой структуре христианского мышления – восприятии с финала. Полностью с лекцией Павла Руднева можно ознакомиться на сайте фестиваля.
В день закрытия режиссер, ридер «Любимовки», художественный руководитель конкурса «Ремарка» Олег Липовецкий ответил на вопросы «Прописи». Беседовала Ольга Ковлакова.
Ольга Ковлакова. Были ли на «Любимовке-2015» пьесы, которые Вам хотелось бы поставить как режиссеру? И есть ли такие, которые хотелось бы увидеть как зрителю?
Олег Липовецкий. Ну, конечно, эта «Любимовка» богата на такие пьесы. Есть и те, и другие. Конкретно?... Давайте я отвечу обтекаемо, чтобы не обидеть никого из авторов: каждый, кто по-настоящему интересуется, может зайти на сайт «Любимовки». Там выложены все пьесы шорт-листа. А для себя я выделил явную тенденцию в этом году: это антиутопии, и они, каждая по-своему, прекрасны. Это то, что мне интересно. Каждую из этих пьес я бы попробовал поставить, если бы была такая возможность.
О.К. Вам интересна работа со словом или, в большей степени, визуальный ряд?
О.Л. Мне, как режиссёру драматического театра, интересно и необходимо работать и со словом, и с визуальным рядом. Другое дело, что форма работы и предпочтения у всех разные. Я, например, восхищён тем, как работают с текстами Пряжко и Волкострелов. Я так не могу. Да и не хочу – это другой театр. Я люблю яркую театральную форму, которая, конечно, должна быть наполнена подробным существованием. А увидеть было бы интересно любую из пьес «Любимовки 2015», потому что они написаны (что не всегда бывает) не для читателя, а именно для зрителя. Для театра.
О.К. Можно ли выделить какие-то тематические тенденции?
О.Л. Ну вот, сегодня в 7 утра после «психоночи» мы об этом говорили. На этой «Любимовке» я обратил внимание, что в большинстве пьес, написанных молодыми драматургами, герои не имеют четко выраженной цели даже в небольшом приближении. Понятно, что это экзистенциальный вопрос. Они не могут понять, куда им двигаться. В этом выражается общий кризис. Для меня, на этом фоне, стала всплеском пьеса «АнтиКафе» Славы Дурненкова. У героя пьесы отец – ученый, который положил жизнь на то, чтобы узнать, откуда берется сон. Но там другая проблема – у него есть цель, но он не знает, зачем это делает, кому это нужно.
О.К. А бывали ли в шорт-листе пьесы, рассчитанные на большую сцену?
О.Л. Это проблема... Кроме «Пьяных» Ивана Вырыпаева за последнее время, наверное, ничего не могу вспомнить. Думаю, что зрителем востребована камерная сцена. В сегодняшнем обществе, когда, как мне кажется, человек окружен массовой унифицированной культурой, он любыми путями стремится к индивидуальности. Молодые любят камерные сцены – это ведь другая атмосфера, ты чувствуешь, что театр говорит именно с тобой.
О.К. На Ваш взгляд, есть ли разница в драматургических текстах, востребованных в Москве и провинции?
О.Л. Все дело во времени, которое проходит после написания пьесы. Как много из того, что было придумано фантастами, стало реальностью! Многие произведения искусства считались гиперавангардом – теперь они воспринимаются буднично. Все расходится от центра – меняется мировоззрение, мода. Например, хипстеры в России сначала появились в Москве, а потом в Петербурге и дальше. Пока в городе не появились хипстеры, пьеса о них не может быть интересна. Этот пример распространяется и на другие темы. Некоторые пьесы сразу идут и в столицах, и в регионах, другим нужно время.
О.К. Вы отслеживаете какие-то центры, где новая драматургия чаще реализуется?
О.Л. Это всем известные центры – кроме Москвы и Питера, Екатеринбург, например.
О.К. А не наметились ли какие-то новые малоизвестные регионы, в которых востребована молодая драматургия?
О.Л. Такие центры возникают периодически, и это возникновение связано чаще всего с личностью, которая руководит театром в городе. Например, город Прокопьевск, когда Марат Гацалов руководил там театром. Там, кстати, была поставлена пьеса Славы Дурненкова, и спектакль получил «Золотую маску». Город был совершенно не подготовлен к новой драме, но художник, который пришел руководить театром, состоялся как режиссер именно в новой драме. Он «заточил» за пару-тройку лет свой театр под новую драму, и у него появился свой зритель на малой сцене. Любая пьеса, даже самая интеллектуальная, найдет своего зрителя. Многие постановки убиваются «советской» работой распространителей, не задумывающихся о целевой аудитории. Они продают билеты, просто чтобы заполнить зал, не используя никаких технологий для привлечения именно нужного этому спектаклю зрителя. В итоге это работает и против театра, и против артистов. Довольно быстро весь город будет настроен негативно, потому что первые зрители не поняли и не приняли. А если бы изначально пришли другие люди, то спектакль бы развивался и жил. И я видел, как умирали прекрасные спектакли, потому что их не хотели продавать администраторы театра. На автора, на пьесу идут люди, а новая драматургия? Особенно, если это молодой автор... Зачем рисковать, даже с точки зрения кассы? Даёшь «Номер 13»!
О.К. Каковы различия «Ремарки» и «Любимовки»?
О.Л. Две силы. Одна – центростремительная, а другая – центробежная. На «Любимовке» авторы и пьесы собираются в самом центре (и новой драмы, и страны). Задача здесь – найти пьесу, которая получит путевку в жизнь, станет самостоятельной. На «Ремарке» мы стараемся, наоборот, запустить новую драму подальше от центра, меняем локации финала конкурса каждый год. Каждый год конкурс проводится в новом городе. У «Ремарки» два шорт-листа. Первый – шорт-лист региона, в котором проводится финал, например, если это Вологда, то, значит, для Северо-Запада. Второй шорт-лист – весь мир. Получается, что местные авторы могут участвовать в двух номинациях. К ним дополнительное пристальное внимание.
На «Любимовке» режиссеры собирают артистов, так что в читке участвуют актеры разных театров, а «Ремарка» работает с постоянными труппами, стараясь задействовать максимальное количество театров города, в котором проходит финал конкурса. И когда режиссер сам делает читку, и она удается, то он оставляет пьесу, уже дорабатывая ее для постановки в своем театре.
В «Ремарке» есть жюри, есть победители.
Мы не соревнуемся с «Любимовкой». Мало того – мы сотрудничаем.
«Любимовка» заслуженно занимает очень важное, центральное место в театральной жизни, как и Театр.doc. Театр.doc – это место силы. В 90-е, когда в России все занимались выживанием, этот театр формировал будущее российского театра и продолжает формировать. Это видно и по тем актерам и режиссерам, которые здесь работают, и их не зажимают, боясь конкуренции, не пытаются затормозить их рост, наоборот, ищут и помогают расти. Театр выпускает в свет актеров, драматургов, пьесы, отсюда выходит постоянный поток новых театральных имен. Закрыть его невозможно, потому что невозможно закрыть человека, а «Любимовка», «Ремарка», Театр.doc – это прежде всего люди. Как бы ни ограничивали наши возможности, мы верим, что будем жить и развиваться!
сентябрь 2015